Михаэль Шумахер. Глава 2. Контракт

Босс команды-дебютанта Формулы-1 Jordan Эдди Джордан находился в непростом положении. Его основной пилот Бертран Гашо устроил драку с лондонским таксистом, применив баллончик со слезоточивым газом, и угодил за решетку, поставив перед ирландцем задачу срочно найти достойную замену. Это было действительно большой проблемой, потому что до Гран При Бельгии оставались считанные дни. Да и дела у команды шли отвратительно. Но вечно оптимистичному Эдди в очередной раз улыбнулась удача – с ним связались представители очень перспективного гонщика Михаэля Шумахера. Концерн Mercedes, патронировавший карьеру немца, предложил Джордану большую сумму – 150 тысяч фунтов стерлингов за гонку. Эдди без промедления согласился, с единственным условием: окончательное решение будет принято после небольших тестов. Они состоялись в середине августа 1991 года на короткой версии трассы Сильверстоун. Результаты показали, что с этим гонщиком молодая команда может многого добиться.

«Я чувствовал, что он может показать нечто, но это было до того, как он совершил что-то необыкновенное, – вспоминает Джордан. – В то время люди никак не могли нормально произнести его фамилию, а мне говорили, что это большой риск, что я сумасшедший. Но Тревор Фостер, наш тогдашний тим-менеджер, на тех тестах совершенно ясно увидел, что он был очень быстр. В Формуле-3000 у нас были свои Алези, Херберты, Ирвайны, Френтцены Хиллы и еще куча других гонщиков, но здесь сразу было видно, что этот парень совершенно другого класса. Ближе всех к нему, из тех, кого мы видели, был Сенна, который проводил для нас тесты в Формуле-3 в 1982 году. Это было умопомрачительно».

Перед самым началом гоночного уик-энда Шумахер и Джордан, при посредничестве Вилли Вебера и Йохена Неерпаша, подписали контракт на одну гонку. Дальнейшие планы должны были обсуждаться позже. Джордан был в восторге, но все, что происходило впоследствии можно без преувеличения назвать драмой, в одночасье и навсегда изменившей облик Формулы-1.

Чтобы стартовать в Гран При Бельгии Шумахеру пришлось искать дорогу до Спа-Франкоршам. Как ни странно, эта местность, расположенная прямо на границе Бельгии с Германией, примерно в 50 милях от его дома, до сих пор оставалась неизведанной для 22-летнего Михаэля. По пути он заблудился и вынужден был звонить на базу Jordan для получения дальнейших инструкций. Узнав об этом, Эдди Джордан пришел в ужас: «Я поверить не мог, что он никогда здесь не бывал. Для меня было как бы само собой разумеющимся, что Михаэль знал Спа. Это обескуражило меня, и я решил, что он не пройдет квалификацию».

Но отнюдь не это было самой большой головной болью для Джордана в тот четверг. Эдди понимал, что изучение трасс – вопрос времени, а контракт с немцем необходимо подписывать прямо сейчас, иначе кто-нибудь сделает это раньше.

«На этой стадии я сказал ему, что он не будет выступать, – говорит ирландец. – Я позвонил Стефану Йоханссону, и попросил его приехать. Он выехал, хотя это было слегка обременительным для него, но я не был готов выпустить Шумахера на гонку, пока не станет окончательно ясно, что у меня есть все права на него на ближайшие три года. Я не хотел привести его в Формулу-1, понять, что он хорош, и внезапно лишиться его. Это было бы нелогичным. Mercedes заплатил за гонку в Спа, и дал гарантии оплаты на три года. Единственным условием было то, что если Mercedes вернется в Формулу-1 самостоятельной командой, то они могут забрать Михаэля к себе, и я согласился с этим».

Шумахер, в свою очередь, не спешил связывать себя контрактными обязательствами без консультаций с Вебером и Неерпашем: «Как я мог подписать контракт, прочитав который, не смог хорошо понять, о чем там говорится? К тому же, я не знал, что пишут в других контрактах. Момент был критическим. Я чувствовал, что Эдди заставляет меня поставить подпись, иначе на следующий день место в машине может занять кто-нибудь другой. Мне нужна была помощь. Наконец, Йохен все прочитал и сказал: «Измени эти два слова, и все будет в порядке». Так мы и поступили. Я подписал письмо, в котором говорилось, что контракт будет подписан «при согласии», а не «согласен». Это означало, что мы подпишем договор только при нашем согласии. Но мы никогда не соглашались с этим договором».

Тем временем, Михаэлю нужно было изучить трассу. Тревор Фостер, тим-менеджер Jordan, попросил первого пилота команды Андреа де Чезариса взять легковую машину и проехать с Шумахером несколько кругов по Спа, чтобы ознакомить дебютанта с тонкостями трассы. Но тот немного задерживался, занимаясь подписанием очередного контракта, поэтому Михаэль сказал Фостеру: «Никаких проблем! В багажнике моего Mercedes лежит велосипед. Пока Андреа освободится, я успею сделать кружок по трассе». Когда он вернулся, де Чезариса все еще небыло, на что немец отреагировал моментально: «Тогда я проедусь еще разок».

Фостер был просто поражен: «У этого типа была потрясающая самостоятельность и желание все предусмотреть. Он не просил команду предоставить ему велосипед, мотороллер или автомобиль. У него все было свое. Даже перед отъездом из дома он позвонил на базу и интересовался всем, что ему может понадобиться в Спа».

Утром в пятницу 23 августа Шумахер отправился на свой первый круг за рулем болида Формулы-1 в рамках Гран При. Когда на экране стала появляться информация о временах Михаэля, Джордан и персонал его команды не поверили своим глазам. «Ник Барроуз, главный механик той машины, посмотрел на меня поверх своих очков, и я кивнул ему, – рассказывает Эдди. – Не было сказано ни слова. У него на лице появилась легкая улыбка, которая говорила: «Мы получили в свои руки драгоценный камень». И во время сессии это становилось все очевидней».

Михаэль действительно ехал все быстрее и быстрее: 1.59.254… 1.58.318… 1.57.333… 1.55.322. А результат субботней квалификации и вовсе произвел эффект взорвавшейся бомбы – седьмое место против одиннадцатого у напарника по команде, опытнейшего Андреа де Чезариса. Шумахер опередил итальянца на 0,774 секунды, сумев вклиниться между двумя пилотами Benetton.

Старт гонки стал таким же сенсационным. Михаэль в первом же повороте опередил Ferrari Алези и Benetton Пике, после чего устремился за Простом, Мэнселлом и Сенной, но, к сожалению, сжег сцепление и свернул на обочину. Тем не менее, появление Шумахера в Формуле-1 стало главной темой для разговоров в тот уик-энд. Абсолютно всем было ясно, что на арене «Большого цирка» появился гонщик невероятной одаренности, способный разрушить многие устоявшиеся каноны.

«Жаль, что моя гонка длилась всего 500 метров, ведь можно было надеяться на многое, – вспоминал много лет спустя Шумахер. – По ходу гонки де Чезарис шел вторым, и даже догонял Сенну. Кто знает, может и мне удалось бы подняться на подиум уже в дебютном Гран При. А может и хорошо, что этого не случилось. Иначе мои цели росли бы и росли, безо всякой связи с реальностью».

Де Чезарис провел весь уик-энд как заведенный. Его раздражало, что какой-то юнец, едва примерившись к кокпиту Формулы-1, поехал быстрее него. Намного быстрее. Тревор Фостер вспоминает, как еще в пятницу Андреа пожаловался на то, что его машина очень неуверенно ведет себя в некоторых поворотах. Михаэля попросили пересесть в болид итальянца, и Шумахер с первой же попытки перекрыл результат, показанный де Чезарисом несколькими минутами ранее.

«После тренировки мы собрались на брифинге, – рассказывает Фостер. – Андреа жаловался на кочки, от которых машина подпрыгивает и становится неуправляемой. Михаэль не говорил ничего. Он просто сидел и слушал. Я спросил его, сталкивался ли он с такой же проблемой? «Да, несколько раз, – ответил Михаэль. – Но потом я решил проходить первую часть поворота на пятой передаче, в середине переключаться на шестую, а на выходе тормозить левой ногой. Это стабилизирует машину». Де Чезарис был потрясен. На мой вопрос, почему он не сказал об этом раньше, Шумахер удивленно ответил: «Я думал, так делают все…» Для него это было само собой разумеющимся».

Через несколько дней после своей дебютной гонки Михаэль провел еще одну тестовую сессию в Сильверстоуне за рулем Jordan, поэтому Эдди и его главный помощник Ян Филлипс были практически уверены в том, что Шумахер останется в команде. Но намного более важной для них по-прежнему была задача удержаться на плаву. Денег на покупку моторов Cosworth у Эдди небыло, поэтому он начал искать альтернативные варианты, одним из которых оказалась Yamaha. Ирландец настолько погрузился в переговоры, что пропустил очень важный момент в отношениях с Шумахером, менеджеры которого получили информацию о реальном положении дел в Jordan. Тогда Эдди еще не знал, как дорого это ему будет стоить.

Ценность Шумахера определялась не только его талантом, но и национальностью. Формула-1 нуждалась в хорошем немецком гонщике, но и выступать он должен был в достойной команде. Benetton, принадлежавшая итальянскому текстильному концерну, служила владельцам средством продвижения с помощью Формулы-1 их торговой марки, товаров, создания имиджа, а также местом для рекламы услуг других компаний, входящих в эту промышленную группу. Очевидно, что семейство Бенеттонов, увидев, насколько Шумахер быстр, пожелало незамедлительно заполучить его, не останавливаясь ни перед какими преградами.

Ключевые посты в Benetton в то время занимали Флавио Бриаторе и Том Уокиншоу. Последний, управляя параллельно командой Jaguar, выступавшей в Группе «С» чемпионата мира спортпрототипов, знал о Шумахере практически все. Он видел его выступления в составе Sauber-Mercedes и хорошо понимал, на что способен этот парень. К тому же, Том поддерживал тесные связи со спортивным директором немецкого концерна Йохеном Неерпашем.

«Неерпаш обзвонил несколько команд, выясняя, заинтересованы ли они в том, чтобы заполучить Шумахера, – подтверждает Уокиншоу. – Я ответил, что не прочь попробовать его за рулем Benetton, но, насколько мне известно, у него есть обязательства перед Jordan. Меня интересовало лишь одно: подтвердят ли юристы Mercedes, что у него нет обязательств перед кем-нибудь еще. Я был бы полным идиотом, если бы не желал получить гонщика такого калибра, как Михаэль».

Звонок Неерпаша Уокиншоу стал началом конца планов Эдди Джордана надолго удержать у себя Шумахера. Том вместе с Бриаторе создавал команду, способную побеждать, а Михаэль как никто другой превосходно подходил для реализации этих амбициозных планов.

«Йохен согласился приехать в Лондон, чтобы обсудить возможность выступления Михаэля за рулем Benetton в ближайшей гонке в Монце, – продолжает Уокиншоу. – Он приехал вместе с юристами, привез контракт, изучив который я убедился, к своему удовольствию, что никакого соглашения с Jordan у Михаэля нет. Единственное условие, на котором они настаивали, заключалось в том, что, если в ближайшие три года Mercedes-Benz вернется в Формулу-1, они хотели бы сохранить за собой право отозвать Михаэля к себе. Я счел этот риск приемлемым, и мы подписали контракт на выступления Михаэля, начиная с Монцы».

Флавио Бриаторе разделял мнение своего коллеги в отношении того, что контракт с Шумахером – важный шаг в построение светлого будущего Benetton: «Наш первый разговор состоялся в Лондоне, у меня дома. Михаэль пришел вместе с Неерпашем, мы обсудили его положение в Jordan, и мне подтвердили, что у него с этой командой контракта нет. Он договорился с ними на выступление всего в одной гонке. Я сказал Михаэлю, что мы готовы предоставить ему машину, и что мы не требуем денег от его личных спонсоров. Так и была заключена эта сделка. Ему было очень важно сразу получить машину. Это не представляло для меня проблемы. Я считал чрезвычайно важным найти кого-то, на ком можно строить будущее команды. Все мы были твердо уверены, что перед нами именно такой гонщик.

Единственное, что меня смущало, – на его счету было не так уж много кругов. Но мы и не ждали чудес в первых же гонках. К тому же мы знали, что располагаем не самой лучшей машиной, но работали над решением этой проблемы. Нам нужен был гонщик будущего.

В те дни за нас выступали Нельсон Пике и Роберто Морено. Я уже принял решение, и еще за две недели до разговора с Михаэлем сообщил Морено о своих планах на будущее и о том, что он больше не будет у нас выступать – мы не собирались продлевать с ним контракт».

Эдди Джордан узнал о случившемся через несколько дней, когда вместо Шумахера, который должен был приехать на базу команды для примерки к кокпиту, в двери ирландца постучались Неерпаш и Джулиан Джекоби – юрист из International Management Group (IMG). «Я как раз вернулся из Японии с контрактом на поставку двигателей Yamaha, – рассказывает Джордан. – Наши кошельки были пусты. Абсолютно пусты. И тут началось самое интересное. Мы решили: «Да пошло оно все!» У нас были свои люди в Benetton, а они, наверняка, шпионили за нами. В общем, похоже, все были в курсе того, что происходит, и дело пошло прямо в суд. Мы отправились в Лондон. Мы знали, чем все закончится, поэтому и привлекли на свою сторону Морено. Мы заплатили ему, чтобы во имя спасения собственной задницы он подал такой же иск в итальянский суд. Он выиграл. Мы проиграли».

Вообще, именно двигатели сыграли ключевую роль в истории с переходом Шумахера из Jordan в Benetton. «Мы предполагали, что Jordan продолжит использовать моторы Ford, а когда узнали об их планах перейти на Yamaha, – передумали, – поясняет Михаэль. – Йохен Неерпаш очень помог мне тогда, убедив поступить именно так. Я хорошо помню, как после второго теста в Сильверстоуне мы просидели полтора часа с Тревором Фостером, обсуждая двигатели Yamaha. Я говорил, что эти моторы тяжелые, недостаточно мощные, и это не могло быть правильным шагом. Он старался убедить меня, что он будет работать, но я чувствовал, что это приведет меня не туда. Я действительно хотел закончить сезон с ними, а затем, может быть, сменить команду. Но это было невозможно. Я вынужден был принять решение – или сейчас, или никогда. Оказавшись в такой ситуации, зная, что можно выбрать возможность перехода в Benetton и там двигаться вперед, или же оказаться в неизвестности, принять такое решение было намного легче».

Развязка запутанного до невозможности «Дела Шумахера», как окрестили его журналисты, наступила в четверг 5 сентября, за день до начала первой практики Гран При Италии. У Джордана, иск которого был отклонен, оставался всего один шанс – Морено. Итальянский суд вынес решение, согласно которому никто кроме бразильца не может занять место за рулем второго Benetton. Тогда Бриаторе и Уокиншоу нанесли ответный удар, предложив Роберто полмиллиона долларов отступных. Но тот не соглашался. Казалось, ситуация выходит из-под контроля.

Наконец, в дело вмешался всемогущий Берни Экклстоун, собравший представителей всех заинтересованных сторон в «Вилла д’Эсте». «Я получил сообщение от Берни, в котором он просил нас приехать в «Вилла д’Эсте. Там были Флавио Бриаторе и Том Уокиншоу из Benetton, Вебер и Шумахер. Вокруг суетились прилетевшие на вертолетах юристы, и становилось жарковато. Я отказывался от любых денег, сказав Берни и Флавио, что мы не собираемся продаваться за пригоршню золота».

Все зависело теперь только от Морено. Он был единственным, кто мог помешать Шумахеру оказаться в Benetton. Джордан был практически уверен в том, что Роберто не возьмет деньги, но бразилец не выдержал психологического давления и в два тридцать ночи сдался.

А Михаэль Шумахер в это время мирно спал в одном из номеров «Вилла д’Эсте». «Берни сказал: «Иди спать, мы все устроим!», – объясняет немец. – Потом он позвонил мне в час или два ночи, ожидая, что я буду сидеть там и, нервничая, ждать его звонка, думая о том, буду ли я гоняться утром. Но, на самом деле, я глубоко спал. Тем не менее, когда все закончилось, это стало для меня большим облегчением».

Утром в пятницу все разговоры в паддоке Монцы сводились только к тому, что произошло предыдущей ночью. Свое недовольство высказал Айртон Сенна, близкий к завоеванию очередного чемпионского титула. Бразилец назвал смещение своего соотечественника «некорректным», но еще больше был недоволен трехкратный чемпион мира Нельсон Пике, вынужденный теперь стать партнером по команде для молодого Шумахера. А тот, как ни в чем не бывало, приехал в паддок Монцы, надел комбинезон и занял место в болиде, ожидая начала первой тренировки.

Пике сразу же получил повод для беспокойства, уступив Шумахеру в квалификации одну позицию. И, хотя Михаэль не ставил перед собой высоких целей, заявив перед стартом, что главной задачей для него является преодоление всей дистанции Гран При, бразилец вел себя очень осторожно, стараясь поменьше общаться с новичком. Опасения оказались оправданными: за 80 минут гонки Шумахер не допустил ни единой ошибки и финишировал пятым, заработав свои первые очки в Формуле-1. Пике закончил гонку шестым с отставанием в десять секунд.

Отец Михаэля не смог приехать в Италию, но через пятнадцать минут после финиша Шумахер сам позвонил ему в Германию, чтобы рассказать о своих впечатлениях. Он говорил о том, что на протяжении всей дистанции ему удавалось держать всех соперников под контролем. Всех, за исключением одного – Айртона Сенны, гонщика, которым Шумахер восхищался многие годы. «Очень жесткий парень», – сказал тогда Михаэль.

В Португалии Пике смог отыграться, финишировав на пятом месте против шестого Шумахера, но проблемы с машиной и только 13-е место в Испании не позволили Нельсону выиграть у немца гоночную дуэль.

Авария на тренировке перед Гран При Японии и два схода с дистанции поумерили шумиху вокруг Михаэля, но Benetton был доволен своей проницательностью. Пике, несомненно, был напуган. Трехкратный чемпион, застигнутый врасплох уходящим временем и превосходством новичка, покинул Benetton и Формулу-1 в конце сезона.
Нельсон до сих пор уверяет окружающих, что решение уйти из Королевских гонок никак не связано с Шумахером, но люди, близко знавшие бразильца, в один голос заявляют, что Пике действительно испугался конкуренции, замкнулся в себе и окончательно перестал общаться с Михаэлем. Немца же эта ситуация нисколько не смущала.

«Я слышал, что гонщики Формулы-1 не разговаривают со своими партнерами по команде, – говорил Шумахер по окончании сезона. – Поэтому ожидал, что между нами будут трудные отношения. Я был полностью открыт, говорил о том, как ведет себя машина, что я хочу от нее, и что, как мне казалось, мы могли бы сделать для улучшения. Нельсон был единственным, кто просто слушал. Он никогда не говорил, пока я был рядом. Когда я уходил, он начинал разговаривать с инженерами. Я это знаю. Я сказал себе: «О’кей, он трехкратный чемпион мира, и если он хочет быть таким, то это его дело». Это не разочаровало меня. Честно говоря, я даже ожидал этого. Его отношение не повлияло на меня. Я был быстрее, и это было главной причиной его поведения. Я знал, что ему трудно, что он хотел спрятаться и не работать со мной, но для меня это не представляло проблемы. Когда ты быстрее, у тебя нет проблем в такой ситуации. У тебя больше уверенности.

Для меня было важным не иметь сомнений в том, что переход в Benetton стал правильным шагом. Вспоминая свои ранние годы в картинге и начало своей карьеры в Формуле-1, я понимаю, что каким-то образом принимал верные решения в нужное время. Вероятно, это отчасти инстинкт, но я стараюсь подчинить инстинкты фактам, и всегда готов принимать вещи такими, какие они есть. Факты направили меня туда.
Когда я пришел в Benetton, я и представить себе не мог, что произойдет. Я предполагал, что буду выглядеть не хуже, чем в Jordan, но никогда не ставил перед собой слишком высоких целей. Я жил настоящим, и был доволен результатами, которых мы добивались. Откровенно говоря, мы не могли быть выше шестого-седьмого места из-за Williams, McLaren и Ferrari. Если у них случались проблемы, или трасса подходила нашей машине, мы могли слегка изменить картину, но, поскольку мы оправдывали ожидания, я мог быть счастлив.

Я был очень удивлен, когда обнаружил, что в состоянии хорошо управлять болидом Формулы-1. Вы вступаете в этот странный новый мир, не ждете ничего особенного, стараетесь быть реалистичным, и вдруг…

Я пришел в Benetton, ожидая, что буду вторым номером после Пике, и это было моей целью. Я сказал себе, что если буду не очень сильно отставать от него, я могу быть доволен. А когда оказался быстрее – не мог в это поверить.

Я никогда не смотрел на других гонщиков, как на образец для подражания, никогда не хотел стать Сенной или Простом. Я всегда хотел быть самим собой. После гонки в Монце я понял, что могу соревноваться с этими парнями. Я ехал позади Проста, и на самом деле был быстрее него. Он совершил ошибку, я попробовал пройти его, но это оказалось нелегко. Если смотреть со стороны, может показаться, что эти парни супермены, но, на самом деле, они делают все то же самое, что и остальные. Они обычные люди, которых можно победить».

О том, насколько правильным было решение Шумахера перейти в Benetton говорит хотя бы тот факт, что в 1992 году Jordan с моторами Yamaha скатилась в Кубке Конструкторов с пятого на одиннадцатое место. Чувство невосполнимой потери до сих пор грызет Эдди Джордана, но, по прошествии многих лет, он все еще не разучился шутить и смеяться над собой: «Наверное, нам нужно было останавливаться в хороших отелях, чтобы сохранить своих гонщиков. В тот уик-энд в Спа мы жили в каком-то общежитии. Ничего удивительного, что когда Михаэль приехал в «Вилла д’Эсте», он заключил контракт с Benetton!»

«Покинуть Jordan было трудным решением, – подводит итог истории с переходом Шумахер. – В то время они были на подъеме, и я был очень рад получить шанс провести свою первую гонку с ними. Парни прекрасно обходились со мной, ведь до того, как появиться у них, я ничего не знал о Формуле-1.

Эдди все еще преследует меня за ту историю, и, хотя он известен как человек, который дает шанс молодым гонщикам, он также известен и как человек, который знает, как вести дела. Не поймите меня неправильно. Я не намекаю на то, что он плохой человек и не хочу, чтобы это звучало так. Я всегда буду благодарен ему за то, что он дал мне шанс».

Продолжение следует…

Підпишіться на наш Telegram-канал та Facebook або читайте нас в Google News, щоб нічого не пропустити. А ще ми є у TikTok.